[Do not worry]

Парадигма для функционального анализа в социологии
В качестве первого опытного шага в направлении кодификации функционального анализа в социологии предлагается парадигма понятий и проблем, которые являются центральными для данного подхода. Как скоро станет ясным, основные компоненты данной схемы возникли в ходе предыдущего изложения из критического рассмотрения терминологии, постулатов, понятий и идеологических ориентации, приписываемых функциональному анализу. В схеме они собраны вместе в компактной форме, что позволяет одновременно рассматривать основные требования функционального анализа и помогает исследователю вносить коррективы в выдвигаемые им интерпретации, чего трудно достичь, когда понятия разбросаны и скрыты в длинных рассуждениях. Данная парадигма дает нам основное ядро понятий, методик и выводов функционального анализа.
Прежде всего необходимо отметить, что парадигма не представляет собой ряд категорий, которые вводятся заново; это скорее кодификация тех понятий и проблем, которые представали перед нами в ходе критического анализа имеющихся исследований и теорий в функциональном анализе. (Обращение к предыдущим разделам этой главы покажет, что в них были заложены основания для включения в парадигму каждой категории.)
1. Явление (явления), которому приписываются функции
Все социологические явления могут подвергаться — а многие из них и были подвергнуты — функциональному анализу. Основное требование состоит в том, чтобы объект анализа представлял стандартизованное (т. е. типизированное, повторяющееся) явление, такое, как социальные роли, институционные типы, социальные процессы, культурные стандарты, эмоциональные реакции, выраженные в соответствии с нормами данной культуры, социальные нормы, групповые организации, социальные структуры, средства социального контроля и т. д.
Основной вопрос: что должно входить в протокол наблюдения данного явления, если оно должно быть подвергнуто систематическому функциональному анализу?
2. Понятия субъективных предпосылок (мотивы, цели)
На некотором этапе функционального анализа мы неизбежно прямо или косвенно обращаемся к представлениям о мотивах деятельности индивидов, включенных в исследуемую систему. Как показало предыдущее изложение, эти понятия субъективных склонностей часто ошибочно отождествляются со связанными с ними, но отличными от них понятиями объективных последствий некоторого мнения, убеждения и поведения.
Основной вопрос: в каких типах аналитических исследований достаточно брать наблюдаемые мотивации как первичные факты, как данные, и в каких их следует рассматривать как проблематичные, производные из других данных?
3. Понятия объективных (функции, дисфункции) последствий
В современных истолкованиях понятия «функция» существует
два типа неточностей:
1) тенденция ограничивать социологические наблюдения позитивными вкладами социологического явления в социальную или культурную систему;
2) тенденция путать субъективную категорию мотива с объективной категорией функции.
Для устранения этой путаницы требуются соответствующие концептуальные разграничения.
Первая проблема требует понятия множественности последствий и чистого балансового итога совокупности последствий.
Функции — это те наблюдаемые последствия, которые способствуют адаптации или приспособлению данной системы.
Дисфункции — это те наблюдаемые последствия, которые уменьшают приспособление или адаптацию системы. Существует также эмпирическая возможность нефункциональных последствий, которые просто безразличны для рассматриваемой системы.
В любой данный момент явление может иметь как функциональные, так и дисфункциональные последствия. Это ставит перед нами трудную и важную проблему развития принципов определения чистого итогового баланса совокупности последствий (это, конечно, особенно важно при использовании функционального анализа для направления, формирования и проведения политики).
Вторая проблема, возникающая при неточном употреблении понятия мотивов и функций, требует от нас введения понятийного разграничения между случаями, в которых субъективные цели совпадают с объективными последствиями, и случаями, когда они расходятся.
Явные функции — это те объективные последствия, которые вносят свой вклад в регулирование или приспособление системы и которые входили в намерения и осознавались участниками системы.
Латентные функции, соответственно, те объективные последствия, которые не входили в измерения и не были осознаны.
Основной вопрос: каковы результаты превращения ранее скрытых функций в явные функции (включая проблему роли знания в человеческом поведении и проблемы «манипуляции» человеческим поведением)?
4. Понятия социальной обслуживаемой функцией единицы
Мы уже видели те трудности, которые возникают при ограничении анализа функциями, выполняемыми для «общества» в целом, поскольку явления могут быть функциональными для одних индивидов и подгрупп и дисфункциональными для других.
Необходимо поэтому рассматривать некоторую совокупность единиц, для которых явление имеет предназначенные последствия: индивиды, занимающие различный статус, подгруппы, большие социальные системы и культурные системы (терминологически это предполагает понятия психологической функции, групповой функции, социетальной функции, культурной функции и т. д.).
5. Понятие функциональных требований (потребности, предпосылки существования)
Функциональный анализ и всякое исследование, с ним связанное, предполагает подразумеваемое или явно выраженное понятие функциональных требований рассматриваемой системы. Как отмечалось в другой работе33, это понятие является одним из самых туманных и наиболее спорных с точки зрения эмпирического содержания в функциональной теории. При социологическом употреблении оно часто оказывается либо тавтологией, либо определяется постфактум. Имеется тенденция ограничивать его содержание условиями «выживания» данной системы; имеется тенденция, как у Малиновского, включать в это понятие как социологические, так и биологические «потребности».
Отсюда возникает трудная проблема установления типов функциональных требований (всеобщих vs. специфических) и методов проверки теоретических предположений относительно данных требований. Основной вопрос: что необходимо для установления законности применения такой переменной, как «функциональное требование», в ситуации, где невозможно строгое экспериментирование?
6. Понятие механизмов, через которые выполняются функции
Функциональный анализ требует «конкретного и детального объяснения механизмов», с помощью которых выполняется функция. Это относится не к психологическим, а к социальным механизмам (т. е. разделение по ролям, обособление институциональных требований, иерархическое расположение ценностей, социальное разделение труда, ритуалы и церемонии и т. д.).
Основной вопрос: имеется ли в нашем распоряжении полный перечень социальных механизмов, аналогичный, скажем, обширному перечню психологических механизмов? Каковые методологические проблемы, связанные с различением действий этих социальных механизмов?
7. Понятие функциональных альтернатив (функциональных эквивалентов или заменителей)
Как мы уже установили, если мы отказываемся от необоснованного положения о функциональной необходимости конкретных социальных структур, то мы испытываем потребность в некотором понятии функциональной альтернативы, эквивалента или заменителя. Это ставит перед нами проблему определения диапазона изменчивости явлений, оставаясь в котором, они могут выполнять определенную функцию. Этот диапазон вносит подвижность в застывшую картину существующего и неизбежного.
Основной вопрос: поскольку научное доказательство эквивалентности предполагаемых функциональных альтернатив требует в идеальном случае строго поставленного эксперимента и поскольку это часто практически неосуществимо в крупномасштабных социологических ситуациях, то какие практические методики исследования смогли бы наиболее полно заменить логику эксперимента?
8. Понятия структурного контекста (или ограничивающего влияния структуры)
Диапазон вариаций в явлениях, при которых они могут выполнять соответствующие функции в социальной структуре, не является беспредельным. Взаимозависимость элементов социальной структуры ограничивает фактические возможности изменений или функциональных альтернатив. Понятие ограничивающего влияния структуры соответствует в сфере социальных структур тому, что Гольденвейзер назвал «принципом ограниченных возможностей» в широком смысле. Непонимание значения взаимозависимости и ограничивающего воздействия структуры ведет к утопическому мышлению, в котором молчаливо предполагается, что определенные элементы социальной системы могут быть устранены, не повлияв при этом на всю систему. Взаимозависимость и влияние структуры признается как марксистами (например, Марксом), так и немарксистами (Малиновским).
Основной вопрос: насколько данный структурный контекст ограничивает диапазон вариаций явлений, в котором они могут эффективно удовлетворять функциональные требования? Можно ли найти при условиях, которые еще следует определить, некоторую неопределенную сферу, в которой любая из широкой совокупности альтернатив будет выполнять данную функцию?
9. Понятие динамики и изменения
Мы отмечали, что функциональный анализ имеет тенденцию сосредоточивать внимание на статике социальной структуры и пренебрегать изучением структурных изменений.
Такое подчеркивание статики не является внутренне присущим теории функционального анализа. Подчеркивание статического момента в данной теории возникает как побочное следствие того, что ранние функционалисты-антропологи выступили против предшествующей тенденции в антропологии писать надуманные истории дописьменных обществ. Эта практика, полезная в то время, когда она впервые была применена в антропологии, принесла вред, когда она была перенесена в работы некоторых социологов-функционалистов.
Понятие дисфункции, которое связано с напряжением, принуждением, давлением на структурном уровне, дает некоторый аналитический метод изучения динамики и изменений. Каким образом наблюдаемые дисфункции могут иметь место в конкретной социальной структуре, не вызывая ее нестабильности? Создает ли накопление напряженности и деформаций в социальной системе некоторую силу, которая стремится направить изменения таким образом, чтобы они приводили к уменьшению напряженности?
Основной вопрос: сосредоточивая преимущественное внимание на понятии социального равновесия, не игнорируют ли тем самым функциональные аналитики явление социального неравновесия? Какие находящиеся в нашем распоряжении методики позволяют социологу более точно определять накопление напряжений и деформаций в социальной системе? В какой мере знание структурного контекста позволит социологу предвидеть наиболее вероятные направления социальных изменений?
10. Проблемы, связанные с установлением достоверности положений функционального анализа
При изложении парадигмы мы неоднократно привлекали внимание читателя к тем специфическим моментам в гипотезах, наблюдениях, характеристиках, связанных с функциональным анализом, достоверность которых должна быть установлена. Установление истинности тех или иных положений данной теории требует прежде всего разработки строгих методик анализа, приближающихся, насколько возможно, к логике экспериментального исследования. Это требует систематического рассмотрения всех возможностей и недостатков сравнительного функционального анализа (как межкультурного, так и межгруппового).
Основной вопрос: в какой степени функциональный анализ ограничен трудностью определения адекватных выборок социальных систем, которые могут быть подвергнуты сравнительному (квазиэкспериментальному) изучению?
11. Проблемы идеологического функционального анализа знания
Ранее подчеркивалось, что функциональный анализ не является органически связанным с определенной идеологической позицией. Это не противоречит факту, что отдельные работы этой школы и отдельные гипотезы, выдвигаемые функционалистами, могут играть определенную идеологическую роль. Тогда специфической проблемой социологии знания становится: в какой степени социальная позиция социолога-функционалиста (т. е. его отношение к «клиенту», финансирующему исследование) повлияла на саму постановку проблемы, на его предположения и понятия, заставила его игнорировать возможные выводы из находящихся в его распоряжении данных?
Основной вопрос: как определить идеологическую окраску функционального анализа и в какой мере некоторая специфическая идеология связана с основными положениями, принимаемыми социологами? Связаны ли эти положения со статусом и ролью социолога в исследовании?
Прежде чем мы приступим к более детальному исследованию некоторых частей этой парадигмы, давайте выясним, каким образом могла бы быть она использована, ибо можно умножать таксономии понятий до бесконечности, никак не влияя на решение задач, стоящих перед социологическим анализом. Каковы же тогда цели парадигмы и как ею можно будет пользоваться?
Цель парадигмы
Первая и основная цель данной парадигмы — дать... систематическое руководство для адекватного и плодотворного применения функционального анализа. Эта цель, очевидно, предполагает, что данная парадигма содержит некоторый минимальный набор понятий, с которыми должен оперировать социолог для того, чтобы осуществить правильно построенный функциональный анализ. Очевидно также, что данная парадигма время от времени может использоваться и для критической оценки работ в области функционального анализа. Таким образом, она должна служить в качестве компактного, сокращенного руководства для проведения исследований в области функционального анализа и для оценки достоинств и недостатков ранее проделанных исследований. Недостаток места позволяет нам рассмотреть применение лишь части парадигмы для критической оценки отобранных в данных целях исследований.
Во-вторых, парадигма должна подводить нас непосредственно к постулатам и (часто молчаливо принимаемым) предположениям, лежащим в основе функционального анализа. Как мы уже обнаружили в первых разделах этой главы, некоторые из этих гипотез имеют очень большое значение, другие — несущественны и без них можно обойтись, и, наконец, третьи оказываются сомнительными и даже вводящими в заблуждение.
В-третьих, парадигма пытается сделать социолога восприимчивым не только к узко научному значению различных типов функционального анализа, но и к их политическим, а иногда и к идеологическим следствиям. В парадигме особое внимание уделено моментам, где функциональный анализ предполагает скрытое политическое мировоззрение, и моментам, в которых он оказывает влияние на «социальную технологию».
Очевидно, в данной главе не могут быть детально рассмотрены большие и сложные проблемы, охваченные нашей парадигмой. Такое рассмотрение должно быть осуществлено в специальной книге. В последующем изложении мы ограничимся только применением первых частей данной парадигмы к весьма небольшому количеству случаев функционального анализа в социологии. Время от времени мы будем использовать эти случаи в качестве отправных точек для рассмотрения специфических проблем, неполно и несовершенно проиллюстрированных этими исследованиями.
На что должно быть обращено внимание при функциональном анализе
На первый взгляд кажется, что простое описание явления, подвергающегося функциональному анализу, заключает в себе мало или не заключает никаких трудностей. По-видимому, необходимо описывать данное явление «так полно и так точно», как это только возможно. Тем не менее при более пристальном рассмотрении этой рекомендации сразу становится очевидным, что она принесет мало пользы наблюдателю. Представьте себе только, с какими трудностями столкнется новичок-функционалист, располагающий только этой рекомендацией, когда он попытается ответить на вопросы: что я должен наблюдать, что я должен занести в мой протокол наблюдателя и что я могу без всякого ущерба опустить?
Отнюдь не предполагается, что в настоящее время можно дать детальный и обстоятельный ответ на эти вопросы; мы не можем не признать, что данный вопрос сам по себе вполне законен и что косвенные ответы на него частично были даны. Для того чтобы вычленить эти имплицитные ответы и обобщить их, необходимо проанализировать имеющиеся работы по функциональному анализу с точки зрения того, какие типы данных систематически включаются в эти работы, безотносительно к тому, какое явление подвергается анализу и почему включают именно эти, а не другие данные.
Скоро станет очевидным, что функционалистская ориентация в значительной мере определяет то, что включается в описание явления, подлежащего интерпретации. Так, описание магического обряда или церемониала не ограничивается описанием заклинания или магической формулы, ритуала и его участников. Оно включает систематическое описание людей, участвующих в ритуале, равно как и зрителей, описание типов и норм взаимодействия между исполнителями и аудиторией, изменения в этих стандартах взаимодействия в ходе церемониала. Отсюда описание ритуала вызывания дождя у хопи, например, не ограничивается описанием действий, направленных на то, чтобы побудить богов вмешаться в метеорологические явления. Оно включает также и описание лиц, которые в той или иной степени вовлечены в данный обряд. И описание участников церемонии (и ее зрителей) дается с помощью структурных понятий, т. е. путем определения места всех этих людей в их взаимосвязанных социальных статусах.
Короткие выдержки из работ функционалистов покажут нам, как функциональный анализ начинается с систематического описания (и, желательно, с составления схем) статусов и социальных связей лиц, участвующих в исследуемом поведении.
Обряд, отмечающий достижение половой зрелости у девушек племени чирикахуа: расширенная семья (родители и родственники, способные оказать финансовую помощь) несет расходы по проведению этой четырехдневной церемонии. Родители выбирают время и место ее проведения. «Все члены непосредственного окружения девушки и почти все члены местной группы племени принимают участие в церемонии. Гости из других местных групп, равно как и прибывшие из отдаленных групп, должны быть представлены на церемонии. Число их возрастает по мере приближения последнего дня церемонии». Вождь местной группы, к которой принадлежит семья девушки, произносит речь, приветствуя всех участников. Короче, в этом описании большое внимание обращается на следующие статусы и группы, связанные в той или иной степени с церемониалом: «девушка, ее родители и семья, местная группа, особенно ее вождь, члены других местных групп и племя, представленное жителями отдаленных поселений»34.
Как мы увидим в свое время, простое описание церемонии, показывающее статусы и принадлежность к различным группам участвующих в ней лиц, дает основную идею функции, выполняемой данной церемонией. Короче говоря, структурное описание участников анализируемой деятельности подсказывает гипотезу для последующей функциональной интерпретации.
Другой пример снова покажет нам характер таких описаний, включающих понятие роли, статуса, принадлежности к группе и взаимосвязи между ними. Стандартизированные реакции на миррири (брат слышит ругательство в адрес сестры) у австралийских аборигенов: когда муж бранит свою жену в присутствии ее брата, то брат ведет себя на первый взгляд аномальным образом, бросая копье в жену, а не мужа... Дальнейшее описание этого обычая включает в себя описание статусов его участников. Сестры являются членами клана брата; муж — выходец из другого клана.
И в данном случае необходимо отметить, что в описании устанавливается место участников обряда в социальных структурах и эта локализация оказывается основой последующего функционального анализа их поведения35.
Так как эти примеры взяты из дописьменных обществ, то может показаться, что данное требование к описанию касается только этих обществ. Обращаясь к другим примерам функционального анализа стандартов поведения, обнаруживаемых в современных западных обществах, мы, однако, можем установить, что точно такое же требование предъявляется и к ним. Здесь же мы встречаемся и с другими указаниями относительно характера «требующихся дескриптивных данных».
«Комплекс романтической любви» в американском обществе: хотя все общества признают «случайные сильные эмоциональные привязанности», современное американское общество является одним из немногих, которое спекулирует на романтических привязанностях и по крайней мере в общественном мнении делает эти привязанности основанием для выбора партнера по браку. Данный характерный стандарт выбора уменьшает или устраняет выбор партнера родителями или более широкой группой родственников
Необходимо заметить, что подчеркивание значения одного стандарта выбора партнера по браку исключает тем самым другие известные стандарты выбора. Этот случай показывает нам второй тип данных, которые желательно включить в описание явлений, подвергающихся функциональному анализу. При описании типического (модельного) образца решения некоторой стандартизированной проблемы (выбор партнера по браку) наблюдатель, в тех случаях когда это возможно, указывает на те альтернативные образы поведения, которые исключаются первыми. Это, как мы увидим, позволяет определить структурный контекст стандарта поведения и, указывая на соответствующий сравнительный материал, нацеливает на проверку функционального анализа.
Третий составной элемент описания некоторого явления, подготавливающего почву для последующего функционального анализа этого явления,— еще одно требование к подготовке образца для анализа,— заключается в том, что описание должно включать «значение» ...исследуемой деятельности или стандарта поведения для членов группы. И действительно, как скоро станет очевидным, полный и обстоятельный анализ значений, связываемых с данным явлением, очень много может подсказать относительно возможных направлений функционального анализа. Один пример функционального анализа, взятый из работ Веблена, может проиллюстрировать этот общий тезис: «Культурный стандарт демонстративного потребления: демонстративное потребление относительно дорогих товаров «означает» (символизирует) обладание достаточным богатством для того, чтобы «позволить» себе такие траты. Богатство в свою очередь является почетным. Лица, осуществляющие это демонстративное потребление, получают удовлетворение не только от прямого потребления, но также и от повышенного социального статуса, отражаемого мнениями и отношениями тех, кто наблюдает их потребление. Данный стандарт бытует преимущественно среди праздного класса, т. е. тех, кто может и по большей своей части действительно воздерживается от участия в производительном труде» (здесь перед нами статусный или ролевой компонент описания). Однако этот стандарт распространяется и на другие социальные слои, которые из зависти стараются подражать праздному классу и, так же как и он, испытывают чувство гордости, расточительно тратя деньги. В конечном итоге демонстративное потребление стремится вытеснить другие критерии потребления, например «эффективную» трату денег (здесь перед нами явная ссылка на альтернативные типы потребления, которые отходят на второй план при акцентировании культурой рассматриваемого стандарта)
Как хорошо известно, Веблен в последующем изложении приписывает целый ряд функций стандарту демонстративного потребления — функции повышения социального статуса, его утверждения, завоевания «хорошей репутации», демонстрации денежного могущества (р. 84). Эти последствия, испытываемые участниками такого рода стандартизированной деятельности, доставляют им удовольствие и в значительной мере объясняют существование самого стандарта. Основание для того, чтобы приписать все эти функции данному стандарту поведения, было дано почти полностью уже самим его описанием, которое включает явные отсылки к (1) статусу тех, кто в той или иной мере обнаруживает данный стандарт поведения; (2) известным альтернативам тому типу потребления, которое оказывается подчеркнуто демонстративным и расточительным, а не состоит в частом потреблении продукта как такового; (3) различным значениям, которые приписываются в данной культуре поведения демонстративного потребления.
Эти три компонента образца, подлежащего анализу, ни в коем случае не являются исчерпывающими. Полный описательный протокол, достаточный для последующего функционального анализа, неизбежно охватит некоторую совокупность непосредственно психологических и социальных последствий поведения. Но они могут быть лучше всего исследованы при использовании понятия функции. Для того же чтобы дескриптивный протокол имел оптимальную ценность для функционального анализа, необходимо, повторяем мы, чтобы описание явления не проходило по прихоти или интуиции наблюдателя, но обязательно включало бы в себя по крайней мере три вышеназванные характеристики. Хотя еще и много можно было бы сказать о требованиях, предъявляемых к дескриптивной фазе анализа, и эта краткая характеристика образцов описания может сослужить пользу в том отношении, что она указывает на возможность кодификации методов функционального анализа до такой степени, что в конечном счете социолог-наблюдатель будет производить наблюдения, руководствуясь определенной схемой.
Еще один пример проиллюстрирует другие требования, предъявляемые к описанию анализируемого явления: табу на браки вне группы. Чем больше степень групповой солидарности, тем более отрицательным становится отношение к бракам, одним из партнеров в которых является член другой группы. «Безразлично, что является причиной стремления к групповой солидарности...» Брак с партнером со стороны означает либо уход члена группы в другую, либо же прием в группу члена, который не был полностью социализован в плане ценностей, чувствований и обычаев этой группы38.
Этот отрывок подсказывает нам четвертый тип данных, которые следует включать в описание социальных или культурных образцов, прежде чем подвергнуть их функциональному анализу. Участники рассматриваемой социальной практики неизбежно имеют некоторую совокупность мотивов для конформного или отклоняющего поведения. Описание должно, в той мере, в какой это возможно, включать в себя отчет об этих мотивациях. Но эти мотивы не должны смешиваться, как мы уже это видели, ни с (а) объективными стандартами поведения, ни с (б) социальными функциями этих стандартов. Включение мотивов в описание явлений помогает объяснить психологические функции, выполняемые данным стандартом поведения, и часто дает ключ к пониманию его социальных функций.
До настоящего времени мы рассматривали явления, которые представляют собой явно выраженные стандарты деятельности и верований, стандарты, признаваемые в качестве таковых членами данного общества. Так, члены данного общества могут с различной степенью точности описать контуры церемониала, символизирующего достижение девушками племена чирикахуа половой зрелости, выбор супруга(и) на основе комплекса романтической любви, ритуал миррири у австралийских аборигенов, интерес, проявляемый к демонстративному потреблению, и табу, наложенное на выбор брачного партнера вне группы. Все это составные элементы, явно входящие в данную культуру и в качестве таковых более или менее известные всем тем, кто принадлежит к этой культуре. Представители общественных наук, однако, не ограничиваются этими явлениями и признанными культурой стандартами поведения. Время от времени они открывают скрытые стандарты культуры, некоторую совокупность обычаев или убеждений, которые упорядочены столь же строго, как и явные стандарты, но которые не рассматриваются их участниками в качестве нормативных, регулятивных предписаний поведения. Примеров такого рода очень много. Так, статистика показывает, что в квазикастовой ситуации, которая определяет отношения между неграми и белыми в США, господствующим видом межрасовых браков (в тех случаях, когда они имеют место) являются браки между белыми женщинами и неграми-мужчинами. Хотя этот стандарт заключения межрасовых браков, который мы можем назвать гипозамией, и не является институционализированным, он является удивительно устойчивым.

@темы: ЖЖЖесть